МВФ

Как погиб и где похоронен генерал Лизюков?

Вопрос о гибели и захоронении генерала Лизюкова волнует исследователей уже не одно десятилетие. Когда в студенческие годы я заинтересовался темой боевых действий под Воронежом в годы Великой Отечественной войны и начинал собирать материалы о боях лета 1942 года, доступные тогда источники и литература о гибели генерала Лизюкова сообщали глухо и представляли примерно следующую картину событий: обескураженный неудачей наступления, генерал сам сел в танк и лично пошёл в атаку, в которой и погиб... В военной энциклопедии я нашёл дату гибели Александра Ильича Лизюкова – 25 июля 1942 года. За датой гибели в тексте следовала странная формулировка «близ села Медвежье» , из которой нельзя было однозначно понять: погиб генерал близ села Медвежье или же похоронен там.

Другие источники были мне тогда, студенту советской эпохи, недоступны и я принял на веру официальные данные уважаемой энциклопедии. Но ещё в то время в результате исследовательской работы и многочисленных походов по местам боёв, где мне часто доводилось беседовать с местными жителями, я серьёзно усомнился в том, что в июле 1942 года генерал Лизюков действительно мог быть похоронен в Медвежье. Основанием для такого вывода могли быть простые логические рассуждения.

Село Медвежье находилось тогда в тылу немецких войск в 15 километрах от линии фронта и было трудно представить себе, чтобы погибшего на передовой генерала возможно было бы похоронить в немецком тылу. Из разговоров с местными жителями я узнавал самые разные, порой невероятные версии о гибели и месте захоронения генерала Лизюкова, перечислять которые сейчас не имеет смысла. Из всего услышанного тогда я пришёл к выводу, что, скорее всего, генерал Лизюков был похоронен в селе Большая Верейка, но могила его странным образом затерялась…

Шло время, я продолжал заниматься исследовательской работой и собирал всё больше материалов по интересующей меня теме. И все эти годы мне не давал покоя один из главных для меня вопросов: что случилось с 5 танковой армией и генералом Лизюковым? Я понимал, что изданная к тому времени литература мемуарного и исторического характера не даёт полной ясности в этом вопросе, а некоторые авторы, вероятно, грешат против истины, поэтому узнать, что же было на самом деле, я смогу, работая с архивными документами. Сопоставляя эти документы с опубликованными ранее работами других авторов, можно, на мой взгляд, наиболее полно и основательно судить о том, где же всё-таки могут быть останки генерала Лизюкова.

Начнём с обстоятельств гибели Александра Ильича Лизюкова. В нашей мемуарной литературе по этому вопросу существует самый настоящий разнобой. Попробуем выяснить, где же истина. Чтобы лучше понять суть разногласий и противоречий, надо сказать о том, что выяснение судьбы генерала Лизюкова проходило летом 1942 года в определённой хронологической последовательности, чего не знали или не учитывали авторы послевоенных публикаций, а это, в свою очередь, и привело к неясностям и даже искажениям в этом вопросе. Следует помнить, что в конце июля и начале августа 1942 вопрос о судьбе генерала Лизюкова во многом был нерешённой загадкой.

Рано утром в тот день генерал-майор Лизюков вернулся в корпус от командующего опергруппой Брянского фронта генерал-лейтенанта Чибисова. Наступление корпуса проходило неудачно, Чибисов в категорической и грубой форме требовал продвижения вперёд, не желая слушать объяснения Лизюкова. После тяжёлого разговора ( есть основания полагать, что в их отношениях были элементы личной неприязни) и полученного приказа лично возглавить наступление, Лизюков приказал командиру 27 тбр. быстрее выдвигать бригаду вперёд, сказал, что пойдёт следом, и на приготовленном ему танке «КВ» 27 тбр. выехал вместе с полковым комиссаром Ассоровым из Большой Верейки.

В штабе корпуса не знали, что командир корпуса пошёл разыскивать ушедшую в прорыв сутки назад 148 танковую бригаду, от которой не поступило за всё это время никаких известий. Поэтому отсутствие командира корпуса в штабе в течение всего дня 23 июля не вызвало у штабных работников серьёзной тревоги: Лизюков, полагали они, находится в боевых порядках корпуса и руководит боем с передового КП.

О том, что командир корпуса так и не вернулся назад, в штабе 2 ТК. стало известно только в ночь на 24 июля. Запросы в бригады не дали результатов, там тоже не знали где может находиться Лизюков. Командир 27 тбр., который по приказу Лизюкова подготовил ему танк «КВ», только в два часа ночи узнал о том, что командир корпуса не возвратился. В ночь на 24 июля мелкими группами и в одиночку на боевые порядки наших войск стали выходить с немецкой стороны оставшиеся в живых танкисты 148 тбр. Их танки были подбиты и сожжены, а они едва выбрались назад из прорыва, который, по сути, стал для бригады окружением. Но в последнем отчаянном бою никто из них также не видел Лизюкова. Значит, командир 2 ТК так и не добрался до 148 тбр.

На рассвете 24 июля командир 27 тбр. послал на разведку два лёгких танка Т-60, которые должны были пройти по предполагаемому маршруту командира корпуса в поисках танка «КВ», но из-за сильного огня вражеской артиллерии танки вперёд продвинуться не смогли и вскоре вернулись назад ни с чем. Лизюкова нигде не было, и в штабе корпуса не знали, что и думать. Растерянность всё больше сменялась тревогой, но, по-прежнему, никакой информации, которая как-либо могла прояснить судьбу пропавшего командира, в штабе корпуса не было. О том, что случилось с командиром корпуса, в штабе 2 ТК не знали в течение, по крайней мере, нескольких суток. Основанием для такого утверждения является то, что в докладе, представленном 2 августа 1942 года, заместитель командующего войсками Брянского фронта по АБТБ полковник Сухоручкин писал:

« Генерал-майор ЛИЗЮКОВ после выхода 27 тбр. в 9 утра 23 июля из <села>Большая Верейка на танке «КВ» пошёл за ней и больше его никто не видел. Предполагаю, что когда 27 тбр. повернула в рощу у выс. 188,5, генерал-майор ЛИЗЮКОВ прошёл на своём танке дальше на юг.»

И больше ни слова о судьбе командира 2 ТК. Как видим, полковник Сухоручкин даже 2 августа не мог сказать ничего определённого о том, что случилось с Лизюковым.

Судя по всему, первое донесение, которое неожиданно приоткрыло завесу тайны над судьбой генерала Лизюкова, пришло из 26 тбр. 2 ТК. Военфельдшер бригады Муссоров доложил своему командованию о том, что в медсанвзвод бригады несколько дней назад поступил раненый из другой бригады, со слов которого выходило, что генерал-майор Лизюков погиб. Выяснилось, что поступивший раненый был старшим сержантом Мамаевым Сергеем Николаевичем, который рассказал, что он младший механик-водитель 27 тбр. и 23 июля 1942 года находился в танке «КВ» вместе с генералом Лизюковым и полковым комиссаром Ассоровым, когда танк был подбит, а генерал убит.

Но опросить Мамаева лично не удалось, поскольку он, после первичной обработки осколочного и пулевого ранений, был отправлен в госпиталь. Поэтому обо всех деталях случившегося стало известно от военфельдшера Муссорова, который пересказал то, что сообщил ему Мамаев. Уже с его слов и был составлен письменный доклад.

Из рассказа Муссорова выходило, будто танк «КВ», в котором находился Мамаев вместе с генералом Лизюковым, был неожиданно обстрелян из противотанковых орудий и подбит, при этом Лизюков был или тяжело ранен или сразу убит. От попадания снаряда в танке погиб старший механик водитель, а стрелок радист был убит немецким автоматчиком, как только выбрался из танка. Сам Мамаев также вылез из танка, был дважды ранен, но всё же успел забиться в рожь, и поэтому остался в живых. Притаившись там, он своими глазами видел то, что произошло дальше. Немецкие автоматчики залезли в танк, срезали у генерала планшет, достали оттуда бумаги и рассматривали их…

Кстати, из услышанного рассказа было неясно, что же случилось с полковым комиссаром Ассоровым, поскольку о нём военфельдшер Муссоров не сказал ни слова. В силу того, что сам Муссоров лично не видел всего произошедшего, а всего лишь пересказал услышанное им, ему нельзя было задать какие-либо дополнительные вопросы, а потому все обстоятельства исчезновения Лизюкова так и остались не выясненными.

Командиры из штаба корпуса оказались в затруднительном положении: насколько достоверным можно было считать сообщение военфельдшера Муссорова? Является ли оно достаточным основанием для того, чтобы утверждать, что генерал-майор Лизюков погиб? Но приходилось исходить только из услышанного ими рассказа, поскольку никаких других сведений о судьбе пропавшего Лизюкова они не имели. Танк его не был обнаружен, тело не было найдено, и никто другой из членов экипажа, кроме раненого Мамаева, не вернулся назад.

24 и 25 июля, в те самые дни, когда ещё был шанс попытаться обследовать поле боя в поисках пропавшего генерала, на участке наступления 2 танкового корпуса шли тяжёлые бои, бригады корпуса не могли пробиться вперёд, жестокие бомбёжки и губительный огонь немецкой противотанковой артиллерии парализовали всякое движение в районе операции. Силы корпуса таяли, наступление заглохло, войска выдохлись. Кроме того, 24 июля на соседнем участке противник нанёс сильный контрудар и большой группой танков с мотопехотой вышел на фланг и тыл нашей ударной группировки. Наступление войск оперативной группы Брянского фронта было сорвано, а для 1 и 2 танковых корпусов возникла реальная угроза окружения. Бригады 2 ТК. спешно отошли на 10-15 километров в тыл, и поле боя было оставлено противнику.

Тем временем расследование чрезвычайного происшествия вышло за рамки штаба 2 танкового корпуса и перешло под контроль автобронетанкового отдела штаба Брянского фронта. Было проведено тщательное изучение всех обстоятельств случившегося, но главного - организовать подробное обследование мест боёв – сделать было уже невозможно: линия фронта прошла по реке Сухая Верейка, и район наступления корпуса 21-23 июля оказался в немецком тылу. Однако проводимое штабом Брянского фронта расследование дало свои результаты.

Из штаба 1 танкового корпуса поступило сообщение о том, что во время боёв южнее Большой Верейки разведчики 1 ТК обнаружили на поле боя подбитый танк КВ. Они подошли к нему, но внутрь танка не заглядывали. Разведчики рассказали, что видели свисающее из башни тело мёртвого танкиста с 4 прямоугольниками в петлицах…

Это уже говорило о многом: четыре прямоугольника означали полкового комиссара, которым мог быть только пропавший без вести полковой комиссар Ассоров… Значит с большой долей вероятности можно было утверждать, что разведчики видели в тот день именно тот самый КВ, на котором в то злополучное утро отправился из Большой Верейки и сам Лизюков.

Дальнейшее же сообщение разведчиков 1 ТК могло быть, пожалуй, наиболее веским основанием для того, чтобы утверждать, что командир 2 ТК. генерал-майор Лизюков погиб. Приблизительно в ста метрах от танка, во ржи, они обнаружили, как написано в документе, «труп красноармейца». В кармане комбинезона погибшего была найдена вещевая книжка на имя Лизюкова…

Судя по имеющимся в архиве документам, лицам, проводившим расследование обстоятельств исчезновения генерала Лизюкова, стало известно об этих свидетельствах только к 1-2 августа 1942 года. Никаких достоверных данных о том, где был захоронен генерал Лизюков, в штабе Брянского фронта на начало августа не было. Более того, полученные в ходе расследования материалы не давали и каких либо оснований считать, что тело командира 2 танкового корпуса вообще было предано земле. Со слов людей, слышавших рассказ единственного очевидца, а также на основании показаний разведчиков 1 ТК выходило только, что генерал Лизюков погиб. Но возможно ли было утверждать это с полной уверенностью?

Действительно, если подходить к этому вопросу исключительно с точки зрения формальной логики и принимать во внимание только факты, то надо признать, что бесспорных доказательств гибели Лизюкова у полковника Сухоручкина не было. В силу того, что голова погибшего была раздавлена, провести зрительное опознание трупа было невозможно. Поэтому единственным основанием для предположения о том, что найденный в поле мёртвый «красноармеец» был на самом деле генералом Лизюковым, являлась вещевая книжка, найденная в кармане убитого. Но насколько веским можно было считать такое основание?

Анализируя документы и размышляя над известными нам сегодня фактами, нельзя не заметить возникающих при этом вопросов, на которые сегодня трудно дать однозначный ответ. Попробуем разобраться в существующих противоречиях и неясностях.

В докладе полковника Сухоручкина было написано, что разведчики из 1 танкового корпуса обнаружили вещевую книжку Лизюкова на трупе красноармейца. Вряд ли возможно говорить здесь об ошибочной формулировке в тексте доклада, предполагая, что его автор попросту использовал наиболее общий термин для обозначения военнослужащего Красной армии. Скорее всего вывод о том, что найденный труп – это труп красноармейца был сделан разведчиками. Но почему они решили, что погибший был красноармейцем? Утверждать это они могли, исходя только из внешнего вида, обмундирования погибшего.